Он умер внезапно. В возрасте 47 лет. 4 апреля 1996 года. Трагическая случайность, которая стала невосполнимой утратой. Талантливый тренер, создатель школы танцев на льду в Одессе. С именем Бориса Алексеевича Рублева связано и становление танцев на льду в Кирове, откуда он родом.

Прекрасный педагог. Балагур и весельчак, душа компании. Модник, удивлявший учениц эпатажными «прикидами». Человек, любивший жизнь и отдающий всего себя фигурному катанию.

Он оставил после себя много учеников, тренерскую профессию выбрала и его дочь Катя Рублева. Именно в учениках Борис Алексеевич нашел свое продолжение. 

«Папа безумно любил жизнь. Любил так, как не каждому дано, -- говорит дочь Бориса Алексеевича Катя. – У папы был громкий голос, но в этом голосе не было агрессии, он просто громко говорил всегда. Каждое утро я слышала, как он вставал, приходил на кухню, включал на всю громкость радио. И мама кричала: «Боря, выходной день, 6 утра, дай детям поспать! А папа в ответ: «Света, какое спать! Посмотри, как прекрасна жизнь! Вставай!» И в этом был весь папа».

…Он родился после войны, 23 февраля 1949 года в Кирове. Как все дети послевоенного поколения, вместе с молоком матери впитал жажду, радость жизни, неуемную энергию. Кататься на коньках начал на естественном льду стадиона «Динамо» в Кирове. Был одиночником, тренировался у Аделины Старковой. Потом перешел в парное катание, но своих лучших успехов добился в танцах на льду, встав в пару со Светланой Бакиной, впоследствии Рублевой, которая, спустя годы, стала его женой.

«Так как искусственного льда в Кирове не было, фигуристы часто выезжали на сборы. В те годы сборы выглядели так: массовое мероприятие, много тренеров, много спортсменов. Родители рассказывали, что им очень помогал директор школы фигурного катания в Кирове Юрий Иванович Циммерман. Мама с папой всегда с большой теплотой отзывались об этом человеке. Говорили, что если бы не он, то много чего в их жизни не случилось бы. Юрий Иванович и его брат Уно приехали в Киров из Эстонии. Семья была репрессирована. Тяжело пришлось. Но в моей памяти они остались замечательными светлыми людьми, и я рада, что посчастливилось с ними познакомиться. На сборах много внимания родителям уделял Александр Николаевич Трещев. Он очень много в них вложил, и его они также считали своим тренером», -- рассказывает Катя Рублева.

…Танцоры Бакина – Рублев были двукратными бронзовыми призерами Кубка СССР (1969, 1973), серебряными призерами Всемирной зимней Универсиады (1970), чемпионами РСФСР (1973), серебряными призерами международных турниров «Янтарные коньки» и на приз имени Панина (1973). Четвертая танцевальная пара СССР – по меркам тогдашнего времени это было хорошим результатом. Но после успешного сезона 1973 года фигуристы решили закончить спортивную карьеру.

«Папа еще очень хотел кататься, а мама уже «наелась» спортом, мечтала иметь семью, детей. Через год родился мой старший брат Роман Борисович Рублев. Прекраснейший человек, пример для меня во всем», -- продолжает Катя.

...Появившись на свет в тренерской семье, Роман был обречен стать продолжателем семейных традиций. Но, будучи мальчиком вдумчивым, он быстро сообразил, что нужно сразу расставить точки над i. И когда его представляли, протягивал руку и заявлял: «Роман Рублев, фигуристом не буду».

«Рома, конечно, катался, имеет представление о фигурном катании. Но фигуристом не стал, хотя вся его жизнь со спортом рядом. Он плавает, бегает, в хорошей форме, следит за собой. Но в профессиональный спорт не пошел. Видимо, в детстве насмотрелся», -- говорит Катя.

«Родители часто брали Рому с собой на сборы, -- вспоминает ученица Бориса Рублева тренер Ольга Рябинина. – Помню, мы были в Сочи – наша группа, Виктор Николаевич Кудрявцев с учениками Машей Бутырской, Ильей Куликом…И так получилось, что многие ребята заболели, и утром на зарядку мы с Ромой вышли вдвоем. Я была так благодарна, что он меня не бросил, хотя мог заканючить, сказать: зачем мне все это, сослаться на папу и маму - тренеров. Но Ромка всегда делал то, что и мы, выполнял все тесты, задания. И для меня это был показатель отношения Бориса Алексеевича к нам, ученикам. Он никогда не делил на своих и чужих, был одинаково требовательным ко всем, мог объяснить сыну, как себя вести, грамотно выстраивал отношения!»

...В 1976 году Рублевым предложили работу в Одессе на новом катке с искусственным льдом. В Кирове такого еще не было. Переезду во многом поспособствовал Юрий Иванович Циммерман. Рублевы взяли с собой из Кирова нескольких учеников и вместе с ними отправились осваиваться на новое место. Поначалу пришлось непросто. Какое-то время даже жили с детьми в пионерском лагере. Но постепенно жизнь и быт наладились, все пришло в норму.

«Папа был фанатиком своего дела. Он больше всего любил работу – фигурное катание. Перебирая в памяти детские воспоминания, я все время вижу его за работой. То он дома компонует магнитофонные бобины, то слушает музыку и выбирает что-то для программ. Он был все время чем-то занят, все время в процессе. И для меня это был хороший пример. Я видела, что человек любит и искренне предан фигурному катанию», -- вспоминает Катя.

…В Одессе Рублевы начали работать с фигуристами разного возраста. Юрий Клюшников, Елена Крыканова, Евгений Платов, Мария и Александр Тумановские, Марина Степанова, Ирина Полунина, Олег Друмов, Юлия Москальская, Оксана Фоменко, Александр Хаба, Игорь Ярошенко, Геннадий Каськов,  Светлана Серкели, Ирина Романова, Алексей Кислицын, Илона Мельниченко, Флора Качко, Лолита Тарабарова (впоследствии Лабунская), Александр Чичков, Елена Кайда, Алена Каламурза, Олег Онищенко, Самвел Гезалян…

«В группу Бориса Алексеевича и Светланы Семеновны я попала, когда мне было лет 9. Тренироваться у них было безумно интересно. Принято считать, что в танцы переходят те, у кого не получилось в одиночном и парном катании. Но в группу к Рублевым хотели все, потому что они не заставляли, а прививали любовь к тому, что ты делаешь. Сегодня, с позиции взрослого человека, могу сказать, что самым важным в их работе была требовательность не только к спортсменам, но в первую очередь к себе. Каждая тренировка была очень грамотно выстроена. И те вещи, которые они проделывали с нами, те упражнения, которые они давали, я не видела ни у кого, чтобы этим занимались.

Борис Алексеевич и Светлана Семеновна создали идеальный тренерский тандем. Она досконально вычищала чистоту ребер, обращала внимание на технические тонкости, вылизывала и отрабатывала нюансы, которые были видны только ей. А Борис Алексеевич завершал эту картину, создавал объемный проект из каждой пары. И в принципе ни один дуэт не был похож на другой. Все были разными», -- рассказывает Лолита Лабунская.

«Мы буквально дрались, кому первому будут ставить программу, -- вспоминает кировский период Ольга Рябинина. – Борис Алексеевич был настолько творческим человеком, что и нас, учеников, вовлекал в этот процесс. Его постановки – это было настолько интересно! Он говорил о музыке, образах, советовал что-то почитать… У него все было не просто так, мол, придумаем потом, по ходу. Он творил вместе с учениками. Потому и программы получались необычными, глубокими – «Мастер и Маргарита», «Сестра Керри», «Челленджер»… Не знаю, возможно ли это сейчас, по существующим правилам, но Борис Алексеевич всегда отталкивался от творчества и в эту творческую канву вплетал элементы, поэтому многие специалисты выделяли его программы.

Случалось, что во время постановочной работы он замирал, уходил в себя, и мы понимали, что его не нужно беспокоить, он творит. И потом – раз, пум-пум, и показывал нам то, чего еще никто не делал, какие-то «финтифлюшечки». В его голове было много идей, которые он воплощал в программах».

«У нас на тренировках была жесткая дисциплина. Никто не хихикал, не смеялся, не стоял у бортика. Были жесткие требования. Никто не имел права опаздывать на тренировку. Опоздал – свободен. При этом не могу сказать, что Борис Алексеевич был жестким тренером. Требовательным – да. К себе и к нам. Помню, как-то пришла на тренировку простуженной, дышать не могла, но у меня и в мыслях не было пропустить. Пропустить тренировку – это было хуже наказания…

Пришла. Ничего не сказала. На разминке задыхаюсь. Выхожу на лед – кататься не могу. Борис Алексеевич на руках отнес меня в медпункт. А я все говорила, что могу кататься…

Он учил нас всегда быть самостоятельными, приучил анализировать и разбирать собственные ошибки. Мы все вели дневники, после каждого занятия записывали ход тренировки, какие делали упражнения, сколько раз, что получилось, что нет, удалось ли за тренировку исправить ошибки. Дома, заполняя дневник, мы начинали думать, почему не получилось – сопротивляется организм, сам не чувствуешь какие-то моменты или есть другие причины. Перед сном мы прокручивали в голове свои программы, думали, запоминали. И сейчас я понимаю, как это важно. Эта привычка анализировать, доискиваться до сути, была заложена именно им.

Он понимал, что спорт, фигурное катание – это хорошо, но спортсмен должен быть культурным, грамотным человеком. Естественно, у нас был свободный график посещения школы. Но в конце недели мы приносили ему школьные дневники. И если у кого-то были двойки, то он отстранял от тренировок, пока не исправишь. И все учились даже без троек. Мы так хотели кататься – не дай Бог тренировку пропустить», -- вспоминает Лолита Лабунская.

«Борис Алексеевич любил модно одеваться. И я всегда отмечала это. Он мог прийти на тренировку в эпатажном берете, надеть бабочку. А его пиджаки, кардиганы, галстуки… Всем свои видом он показывал, что не просто тренер, а танцор, творческая личность. И это творчество проявлялось у него во всем. Даже, когда он наказывал ребят за шалости.

Помню, мы были на сборе, и мальчишки провинились. Так он их заставил возить песок и засыпать лужи на дороге. Это было так здорово, что помогать хотели все», -- говорит Ольга Рябинина.

«Однажды на сборе в Карпатах они со Светланой Семеновной затеяли поход в горы. Но просто идти тяжело, изнурительно, жара, все устали, выходной, хочется весь день валяться, потому что тренировки интенсивные. И они (или он) придумали игру – искать записки Фантомаса. Взрослые ребята, наверное, прятали их, а потом мы все вместе искали. В этих записках Фантомас давал разные задания. Самым убийственным было пройти по лестнице – две ступеньки вверх, одна вниз. Просто так подниматься и спускаться, потом опять подниматься было тяжело, а в игровой форме все с радостью согласились. Или на поляне сделать 10 ускорений, уложившись в отведенное время. В походе со всеми этими заданиями ребята справлялись идеально. И когда мы отыскали все записки и поднялись на гору – лето, жара, а на вершине снег – Борис Алексеевич разрешил поваляться в снегу. Это была такая разрядка, такое счастье! Изнурительный труд превратился в праздник», -- вспоминает Лолита Лабунская.

…На примере старшего сына Рублевы уже не стремились сделать из младшей дочери Кати фигуристку. Но как театральные дети растут за кулисами, так и Катя все детство провела на катке. Оставлять ее дома было не с кем. И родители учеников, пока ребята тренировались на льду, присматривали за бойкой девчушкой, которая читала стихи, пела песни, была очень общительной.

«Я так понимаю, что у родителей не было задачи сделать из меня фигуристку. Спустя много лет я разговорилась с Владимиром Александровичем Мамаевым – директором Кировской школы фигурного катания, и он мне сказал: «Я так долго капал на мозги Боре, мол, посмотри на Катю, из нее может получиться хорошая одиночница». Но одиночное катание было не для меня. Я сразу сказала родителям, что хочу быть как они».

«Катя все время была на льду. Научилась кататься, потом каталась, каталась… Когда подросли детки ее возраста, стала с ними тренироваться», -- говорит Ольга Рябинина.

«А потом у меня появились в фигурном катании друзья, стало очень даже интересно. Помню, у меня был первый партнер, но папа решил, что нужен другой и привел Ваню Шефера, который занимался одиночным катанием у Владимира Александровича Мамаева. Я долго про себя сопротивлялась. Но папа был для меня непререкаемый авторитет. Несмотря на то, что у нас с ним были прекраснейшие отношения, папа был для меня родная душа, любовь у нас с ним была сумасшедшая, но на льду в его присутствии я даже дышать не могла, настолько уважала», -- вспоминает Катя.

…В конце 80-х в Кирове построили каток с искусственным льдом. Борис Алексеевич принял решение вернуться. В Одессе возникли определенные трудности с начальством, а Рублев был бескомпромиссным человеком, всегда стоял за справедливость, поэтому что-то и не срослось.

«Папа уехал первым. Мама с нами какое-то время еще оставалась. Времена были тяжелые в стране. А Одесса – портовый город, тепло, для детишек рай... Очень многие из ребят, с которыми работали родители, затем уехали в Москву, стали тренироваться у Татьяны Анатольевны Тарасовой, Светланы Львовны Алексеевой, Натальи Ильиничны Дубовой, Натальи Владимировны Линичук… В Одессе родители оставили не просто каток, а созданную ими школу танцев на льду, из которой вышло много талантливых спортсменов и тренеров.

В Одессе помнят папу с мамой, тепло отзываются о них. Даже сейчас, когда я приезжаю на международные соревнования, могу быть с кем-то незнакома, люди подходят, спрашивают, как Светлана Семеновна? Говорят, что помнят Бориса Алексеевича. Мама до сих пор общается с родителями бывших учеников. Женя Платов всегда при встрече повторяет, что очень благодарен родителям. У нас хранится его фотография, где он написал: «Самым любимым и первым тренерам». Женя всегда был очень воспитанным и искренним», -- рассказывает Катя.

«В Одессе Рублевы действительно создали школу танцев на льду. Они не брали спортсменов со стороны, они растили собственных учеников и создавали парочки. Что хорошо, что в нашей группе были ребята разного возраста, от 10 до 17 лет, и тренировались все мы, как вместе, так и раздельно. Утром в своей возрастной группе, вечером со старшими. Это было методически очень грамотно, потому что мы видели, за кем тянуться, куда расти. И дети на самом деле росли как на дрожжах», -- рассказывает Лолита Лабунская.

«Борис Алексеевич во многом предопределил мою судьбу. Если бы не он, то, возможно, я и не стала бы тренером. После школы поступила в технический вуз, но он влюбил меня в фигурное катание. Помню, как он приехал к нам в Киров, в 1987-м. Мне было тогда 14 лет. Я так хотела кататься в его группе. На тренировке, где Борис Алексеевич просматривал спортсменов, он мне сделал мало замечаний. И всю дорогу домой я проревела, рассказывая маме, что тренер на меня не посмотрел, значит, не возьмет. А мама успокаивала, что все будет нормально…

Борис Алексеевич как-то особенно общался со спортсменами, не как наставник с учеником, в его общении с нами было нечто большее, наверное, так общаются со своими детьми. Он все подмечал, у кого сутулая спина, неправильно поставленные ноги, разрабатывал специальные упражнения, у станка, вместе с хореографом, и сам приходил, смотрел, как движется работа. Нет ни одного спортсмена в нашей группе, кто бы его не любил. До сих пор. И благодаря этой любви, мы делали все, выкладывались на тренировках.

Он был очень востребованным тренером. В Киров, когда он вернулся, приезжали эстонцы на сборы. Мы ездили в Китай, Корею. Они со Светланой Семеновной обучали очень грамотно, и я почерпнула от них очень много знаний», -- вспоминает Ольга Рябинина.

«Даже наше поколение -- Юлия Злобина, Алексей Ситников, Оксана Домнина, Денис Петухов, Иван Лобанов и другие -- потом воспитывались на этом. В 90-е папу пригласили работать в Прагу, готовить к Олимпийским играм пару Катерина Мразова – Мартин Шимичек. Это был удачный проект, чешские танцоры занимали 6-7 места в мировом рейтинге», -- рассказывает Катя.

«Но и нас Борис Алексеевич не бросал. Мы постоянно были с ним на связи. Обменивались видео, снимали и отправляли наши тренировки, а он присылал нам свои замечания. Мы так ждали его возвращения! Он был классным тренером, душой любой компании, балагуром, творческой личностью, -- говорит Ольга Рябинина. -- Помню, тот год, когда его не стало, мы отмечали 8-е марта. Он написал нашему женскому коллективу стихи и прочел их. Потом отозвал меня в сторону, закурил и предложил вместе работать. Сказал: «Оль, я вижу, как ты тренируешь, как у тебя все происходит». Похвалил. Я расплакалась. Было очень приятно. А 4-го апреля его не стало…»

...В начале апреля в Москве проходил финал Кубка страны, Борис Алексеевич привез свою пару Татьяна Евдокимова – Сергей Топоров. Он очень любил этих ребят, вложил в них душу. В один из дней, кажется, поехал к Елене Анатольевне Чайковской, посоветоваться по поводу музыки для программы…

«Когда возвращался, -- рассказывает Катя, -- то возле гостиницы «Измайлово» купил себе что-то, ел на ходу, как обычно торопился. Поперхнулся… Прохожие думали, сердечный приступ. Вызвали «Скорую». Когда приехали врачи, было уже поздно…

Я часто думаю о том дне. Наверное, тогда мой детский мозг сработал очень грамотно. Только через год я осознала, что папы больше нет, и впервые заплакала. До этого я отказывалась в это верить. В моей голове вертелось, что он просто уехал на соревнования. Он часто уезжал. И когда я приезжала в Москву, то искала его глазами в метро, на эскалаторе. Мне казалось, что он вот-вот появится…

Я до сих пор отношусь к его смерти как-то иначе. Думаю, что он всегда со мной и мне помогает. По крайней мере, его пример мне точно помогает в тренерской работе…

Я очень хорошо помню тот день. Мы с моей подругой специально пришли пораньше на тренировку, чтобы постоять на ушах, позаниматься ерундой. Мы просто рыдали от смеха, хохотали так, что специально не придумаешь. Потом кто-то поднялся к нам в зал, сказал: «Катя, собирайся, маме нужна твоя помощь». Я подумала: «Зачем? У меня сейчас лед», но собралась и вышла. Пока шла по коридору, ловила на себе странные взгляды окружающих. На улице увидела маму. Ее лицо было белым как полотно. Мама взяла меня за руку, мы пошли с катка и по дороге она тихо сказала: «Катя, папы больше нет»…

Но вот что такое - детское восприятие, я подумала: «Что за дурацкая шутка, ведь 1 апреля уже прошло?» С этим ощущением пришла домой и долго отказывалась верить в случившееся…

Уход папы мама пережила очень тяжело. В таком состоянии я ее никогда не видела. То время вообще было тяжелым для нашей семьи. Следом ушла папина мама. Бабушка не смогла пережить потерю единственного сына, угасла на глазах. Потом не стало и второй моей бабушки…

Папу похоронили в Кирове. Предлагали в Москве, но мама отказалась. Каждый год на папиной могиле собирались его ученики. И до сих пор собираются те, кто может приехать».

«Когда Бориса Алексеевича не стало, то мы будто осиротели. Да, оставались тренеры, ученики. Но он был двигателем всего процесса. Утрата оказалась невосполнимой. Так что неправильно говорить, что незаменимых нет. Они были, есть и будут…

В 19 лет я начала тренировать. Было нелегко. Но через всё прошла. Мне хотелось доказать, что всё, что он делал, не зря, что дело его живет в нас, его учениках, что кировская школа танцев на льду гордилась и будет гордиться своими успехами. По сей день в школе работает ученица и коллега Бориса Алексеевича Ирина Филипповна Федоровых, которая каталась в паре с Вячеславом Петуховым», -- говорит Ольга Рябинина.

«Папа по-настоящему любил фигурное катание, умел выразить эту любовь в своем творчестве и зарядить этой любовью учеников. Став тренером, я часто ловлю себя на мысли, что мне очень не хватает папы, потому что, понимаю, сколько знаний он мог бы мне дать.

Он меня понял бы как никто другой. Поддержал и посоветовал. Мама, конечно, мой великий помощник. Она умеет всегда дать точную и четкую оценку, не включаясь в эмоции. У мамы спокойный и мудрый взгляд на жизнь. И даже, когда ты порой не согласен, потом понимаешь, насколько она была права. Мама – мой советчик, помощник, моя опора и поддержка. Но в глубине души я чувствую, что так, как папа, меня никто не способен понять».

«Я вижу в Кате продолжение папы и мамы, -- говорит Лолита Лабунская. -- У меня с детства в голове отложилась лексика, присущая только им. У каждого тренера есть свои фразы, нюансы объяснения какого-то элемента. И когда я общаюсь с учениками тренера Екатерины Рублевой, то вижу, что мы с ними на одной волне, потому что говорим на понятном нам языке. Я счастлива, что в Катиной работе я вижу продолжение того, что делал Борис Алексеевич. Это правильно. Так и должно быть».

Подготовила Ольга ЕРМОЛИНА

На снимках: Борис Алексеевич Рублев с фигуристами и тренерами; танцевальная Екатерина Рублева -- Иван Шефер; контрольные прокаты - Лолита Лабунская (в центре); тренеры Ольга Рябинина (справа) и Елена Кустарова; чешская пара Катерина Мразова – Мартин Шимичек, Борис Алексеевич с учениками на сборе.

Фото из семейного архива РУБЛЕВЫХ и Ольги РЯБИНИНОЙ.